1993 год. Лето. Ночь. Я сижу в своем собственном магазинчике типа «палатка». Контролирую процесс, так сказать.
Ночи тогда были тревожные, но и не работать круглосуточно мы не могли
– беспокойные клиенты приносили много проблем, но и, подчас, много
прибыли. Альтернатив нам не было, поэтому вся округа ломилась в мои
палатки.
В период расцвета их было пять штук рассеяно по городу. Часть я
арендовал, часть, фактически, была моей собственностью (хотя документов
толком не оформлялось в те годы).
Однако, ночь на ночь не приходилась. Опять же, и продавцы ночью
борзели, лихо срывая ценники с наиболее ходового товара, и завышая цену в
разы. За что периодически получали люлей, как от меня (хозяина), так и
от возмущенных покупателей…
Однако главная беда ночной торговли была в беспределе. Всю ночь
братва гуляла («работала», типа), а власть тогда менялась, как на
украинском хуторке времен гражданской, и никогда было непонятно до
конца, крышевать тебя приехали, или – грабить по-просту…
В общем, кто
жил – тот помнит, а тем, кто не застал – и объяснять нечего.
К палатке подъехала белая «шаха» (шестерка жигулей на сленге).
У меня сразу противно кольнуло в левой части груди, и интуиция меня
не обманула: пожаловали самые (на тот момент) отморозки. Хуже этих
ублюдков трудно себе представить было о ту пору.
Их век был столь
недолог, что у меня всегда создавалось ощущение, будто они торопятся
сотворить как можно больше наиболее омерзительных гадостей, чтоб
заслужить себе внеочередной рейс в Ад.
Ничем иным я не могу объяснить
эту беспредельную и бессмысленную кровожадность, жестокость и подлость
до сих пор!
Из шахи вывалилась пьяная братва. Поначалу долго че-то кантовались
перед палаткой (сговаривались, как им лучше «окучить» продавца), но в
последний момент кто-то увидел меня, и делюга пошла по другому руслу:
— Здорово, барыга! – это мне, типа…
— И тебе не хворать, Паленый! – все «погонялы» изменены. Их обладатели
хоть и мертвы ныне, но… не хочу даже здесь и сейчас их вспоминать.
— Все барыжишь? Водочки нам дай…
— Бери. Какой тебе?
— Вот такой…
— И?
— Че – «и»?
— За деньги возьмешь, или – записать на тебя? – они меня не крышевали,
но по взаимной договоренности, при ежемесячном расчете с «крышей», я
учитывал подобные расходы, и уменьшал на них сумму выплат.
А уж они
потом сами между собой разбирались, кто-кому-чего должен. Как правило,
заканчивались эти разборы кроваво…
— А слабо тебе, барыга, меня ТАК угостить? Вот пришел к тебе Паленый, а
ты ему и говоришь – угощайся, мол, доброго человека всегда видеть
приятно, а?! – куражился Паленый – «авторитетный» бандит, отроду которому было чуток больше, чем мне тогда – 23 года!
— Паленый, ты ж порядок знаешь. Все всё уже перетерли, не надо опять болото ворошить…
— Ты мне, барыга поганый, будешь за ПОРЯДКИ НАШИ ГОВОРИТЬ?! Иди сюда!
Иди сюда, бл*дь, вылезай из своей конуры!!!! – здесь он с силой пнул
ногой по палатке.
Мой продавец усиленно пытался слиться с окружающим
ландшафтом. И учился дышать через раз. Что ж, я и не такое видел. Вышел.
Наружу. Палатка все равно от них бы не защитила…
Гопота обрадовано загоготала, увидев меня на «крыльце».
— Иди сюда!! – подтащил меня за руку Паленый к багажнику шахи: — Синька, открой! – некто метнулся к багажнику, и повернул ключ.
…В багажнике шахи, скрюченный, лежал труп человека. Опознал я его
сразу, хотя и вида не подал. Я не патологоанатом, но для диагностики и
не надо было им быть: человека явно запытали до смерти.
На его теле были
следы от ожогов, его явно прижигали окурками, пытали электричеством,
глумились всяко, отрубили два пальца левой руки (а может – отпилили),
насколько я мог определить в свете карманного фонарика – смерть
наступила в результате перелома шейных позвонков и удушья при помощи
электрического провода.
Это тоже несложно было определить, поскольку
орудие убийства осталось на шее несчастного. На ней же виднелись
характерные следы.
…В процессе езды, видимо, труп трясло, и провод, ослабнув, с шеи
переместился ближе к темечку, от чего стал напоминать терновый венок…
— Видишь?! Видишь, сука, че мы делаем с неприветливыми барыгами?! Я,
сука, не люблю барыг, бля!!! Вы все, сука, неприветливые к нам,
Настоящим Пацанам! – истерил Паленый. Я стоял с максимально возможным
равнодушным видом.
Чудес не бывает. Главное — не впадать в панику. Несчастному я уже все
равно не помогу. Если пользоваться терминологией этих уродов – он был
барыгой куда круче меня на тот момент.
И эти ублюдки его запытали. И ещё
(как выяснилось позже) – его жену и дочь. Убили. Какой из этого вывод? А
вот какой – они безнаказанно проделали это с довольно крутым по тем
временам человеком, которого в городе побаивались и уважали.
Я ещё меньше стОю в этой ситуации. Меня убить – можно прямо возле палатки вальнуть. И по телеку не покажут – тиснут в местной газетенке, в разделе «криминальная хроника», что-то типа:
«По основной версии,
убийство предпринимателя связано с его предпринимательской
деятельностью…» — и всем сразу станет все понятно – это тождественно
было тогда: «Некого искать, а в том, что убили – сам виноват!»…
— Вижу я, не нравится тебе то, что мы сделали… Не хочешь на это
смотреть… Значит, ссышь также подохнуть?! Чуешь, барыга, че тебе
приготовили?!
— Не нравится. – неожиданно (даже для себя) твердо и спокойно сказал
я, и сплюнул под ноги: — Убить – убили, Бог вам судья, может, покойник и
заслуживал этого – мне то неведомо.
А вот глумиться над трупом, таскать
его по всему городу – не нравится мне это, не по-христиански так.
Труп-то чем перед вами провинился? Тьфу! Ментов не боитесь, х*й с вами,
Его хоть побойтесь. Все под Богом ходим… — сказал я на каком-то
автомате, а в мозгу в это время крутилась одна фраза:
«Вот мне и п*здец!
К чему эта проповедь? Тоже мне, верующий нашелся. Даже не крещеный, а к
Богу взываешь, дурак…».
Повисла пауза. Гопа ждала реакции своего Бригадира, бля. Синька, самый пьяный, уже давно достал волынку, и нервно ей поигрывал…
— Ладно. В натуре, нехорошо! – неожиданно, после мучительной паузы,
произнес Паленый: — Иди, барыга, ты, сегодня, прав. Сваливаем, братва.
Ты! – он ткнул пальцем в одного из гопы, — и – Синька, езжайте щас в
Беляниново, закопайте этого /указательный палец на багажник/ в НАШЕМ
МЕСТЕ!
А тебе, барыга, так скажу! – Паленый на глазах трезвел: — В
следующий раз базар фильтруй лучше! И молчи, о том, что видел – дольше
проживешь!
Угу. Дольше.
Насчет «нашего места» Паленый не ошибся – это место действительно
стало «ихним». Спустя три месяца на район накатили «мордовцы», и
накатили так, что и Паленый, и Синька, и все прочие – полегли в неравном
бою.
Ухмылка истории в том, что их закопали там же, где они закапывали
своих жертв. Тех, кого хоронили целиком. Про взорванных – разговор
особый. Паленого, например, заживо сожгли. Пристрелили тока в самый
последний момент.
А потом побили и мордовцев…
Сравнительно недавно в Беляниново стали копать котлован под новый не
то – коттедж, не то – жилой дом. И обнаружили массовое захоронение. Даже
передача по ТВ была…
Насчитали 28 (!) трупов (на самом деле, думаю,
было больше!) – инвестор отказался инвестировать в дальнейшую застройку,
ограничившись малыми потерями, и по – быстрому продал земельный
участок.
Теперь там – частные коттеджи. Другой инвестор был свободен от
комплексов…